Опубликовано: 15.11.2021 11:47 |
 |
| Владислав Гравишкис (третий слева) на встрече с рабочими одного из золотых приисков; конец 30-х годов |
Перед днём рождения города всегда хочется узнать что-то новое о Миассе. Или посмотреть на него глазами известных людей, живших здесь или приезжавших сюда с визитом.
Писатель и журналист Владислав Гравишкис, хоть и не был нашим земляком, прожил в Миассе долго, почти сорок лет. Любил его всей душой и считал своей второй родиной. Может быть, поэтому многие его художественные книги - и детские, и взрослые - тесно связаны с Миассом.
Давайте попробуем увидеть окрестности Миасса такими, какими видел их в конце 50-х годов Владислав Ромуальдович. Вот что они писал в рассказе "Раздумье", вошедшем в сборник "Миасская долина":
"В летние вечера после работы Павел Михайлович любит подняться на вершину Чашковки. Выбирает среди скал местечко поудобнее, садится, закуривает и долго, часами рассматривает распростёртую у ног зелёную долину. Словно кинжальный клинок, она пролегла среди горных хребтов с юга на север; город Миасс лежит на её дне длинной узкой лентой.
Горы, точно окаменевшие волны, уходят вдаль. Тёмные, почти чёрные массивы хвойных лесов исчерчены прямыми, светло-зелёными полосами. Это поросшие травой просеки высоковольтных магистралей. Они пролегают через Урал вдоль и поперёк, через горы, низины и болота.
В гуще лесов там и тут сверкают на солнце белоснежные каменные дома. Рабочие посёлки цепочкой раскинулись вдоль долины. Растянулась цепочка на добрых тридцать километров - городок у автозавода, у завода электроаппаратов, Мелентьевского рудника, Тургоякских известковых карьеров, тальковой фабрики, Ильменского минералогического заповедника, железнодорожного узла.
Хрупкую горную тишину разламывает далёкий и густой трубный звук - словно в огромный рог трубят. К повороту у Ильменского хребта подходит синий, в серебряных кантах могучий электровоз. Нарастает и звучным эхом отзывается в горах его тяжкий грохот - перестук сотен колёс.
Грохот не успевает утихнуть, а из-за Ильмен несётся новая волна гула - поезда идут почти непрерывно, рокоча в каменных коридорах ущелий, зажигая и гася красные и зелёные огни автоблокировки. Особенно напевно и мелодично поёт в горах скользящая зелёной змейкой пассажирская электричка.
И вот пронеслись над долиной гулкие взрывы - рвут камень на известковых и тальковых рудниках, на карьерах строительного треста. Грохочут взрывы на берегах тихого, поросшего зеленью городского пруда - строители железных дорог пробивают в степи Башкирии стальную магистраль Миасс-Учалы. Шесть раз в сутки над долиной напевно звучат гудки и сирены заводов, возвещая начало смен и обеденные перерывы. В паузах между гудками на обширных заводских путях звонко перекликаются паровозики-кукушки, выводя составы с автомашинами и флюсами на южноуральские пути.
Ни днём, ни ночью нет тишины в долине.
А когда-то всё здесь было не так. Над долиной царила тишина. Глухая, дремотная, непроницаемая тишина, от неё ломило уши, тоскливо становилось на сердце. Редко-редко на дальней лесной дороге прогрохочет по клыкастым вершинкам скал старательская таратайка - знать-то, поехал на золотодобычу бородатый и хмурый золотоискатель. В горных ущельях кукушкой прокричит немудрящий паровозик "ОВ" - прокричит и надолго замолкнет, точно оробев от того, что нарушил вековечную тишину.
Долго, полчаса, а то и весь час, протукает в лесу топор, а потом с шумом и посвистом упадёт на землю длинная, в десять сажен мачтовая лесина: видно, артель углежогов готовит себе на зиму тёплый балаган".