Недавно мы рассказали о том, как начиналось в Миассе коллективное садоводство, и пообещали познакомить читателей с дневником Владимира Дмитриевича Булатова, одного из первых членов садоводческого товарищества "Любитель". Его внучка до сих пор продолжает дело дедушки…

Итак, читаем отдельные фрагменты дневниковых записей. Мы опустим те страницы, где автор изо дня в день скрупулёзно, подробнейшим образом описывал работу на участке. Порой в этот "отчёт" включались его воспоминания о собственной жизни. И вот эти-то воспоминания обычного человека и представляют живейший интерес…

22.03.1960 год.

"На Родине (Смоленская область - ред.) сегодняшний день отмечался как прилет жаворонков. Помню хорошо, что, когда я был маленьким, мать пекла из ржаной муки фигурки птичек, которых называли "жаворонками". Я приделывал им из бумаги хвостик и крылышки, из семян конопли делал глазки, а когда они испекутся в печи, то мы их привязывали на нитку, подвешивали к потолку и толкали в разные стороны, будто летят жаворонки.

Но этот день и горький для нашей семьи. В 1942 году погиб от немецких пуль наш дорогой сын Толя. Погиб молодым, как весенняя птичка жаворонок, на нашей Смоленщине…".

21.01.1961 год.

"В 1924 году в этот день я дежурил в волисполкоме, в Павловске. Было уже поздно, когда нарочный из Темкино (село в Смоленской области - ред.) с почты принес телеграмму, что Владимир Ильич умер. Тяжело было на душе. Потеряли великого человека, вождя.

Мне пришлось с этой печальной новостью пойти в деревню Дубна, и там на собрании крестьян я прочитал телеграмму о смерти Ленина. Собрание решило всегда помнить Ленина и выполнять его заветы".

22.01.1961 год.

"В 1905 году этот день пришёлся на воскресенье. В этот день в Ленинграде (тогда Петербурге) по приказу царского правительства было расстреляно много рабочих, которые просили царя, чтобы он заступился за народ, терпящий обиды от министров. И вот так ответил царь на жалобы народа.

…Весной сестра из Питера прислала несколько запрещённых книжек, я их читал и давал читать другим. Одна из книг попала к попу Василию. Он узнал, что книжку дал я, и постарался узнать, откуда она у меня появилась. Но правду я не сказал. Сказал, что нашёл её на Рождество в сторожке, когда ходил в церковь".

5.03.1961 год.

"2-го марта проводили в Артек Люду (внучка автора - ред.), поехала туда отдыхать на два месяца, вернётся в начале мая. Пусть хорошо отдохнёт, заслужила она, ведь все годы в 28-й школе училась отлично. Спасибо Советской власти, что только при ней наши дети и внуки могут побыть там. А я, сын крестьянина, не мог и мечтать об этом, хотя в сельской школе тоже учился отлично и окончил её на отлично. Мои родители хотели отправить меня к брату в Москву или к сестре в Питер, чтобы побольше поучиться. Отговорили их поп с попадьёй: "Пусть он с вами в земельке копается, а то чего доброго выучится, возьмёт себе жену в шляпке и про вас забудет". На том моя учёба и закончилась. Нет, недаром мне пришлось воевать за Советскую власть".

9.12.1961 год.

"Сегодня, как я помню с детства, у нас в деревне праздновали Юрьев день - храмовый праздник нашей церкви, находившейся в трёх километрах от деревни в селе Егорий-Кулеши.

У священника был большой огород и сад, в котором росли яблони с хорошими яблоками. Мы, мальчишки, иногда ими пользовались, забравшись в сад через изгородь. Были у священника и пчёлы, но мёдом пользоваться не приходилось, боялись мы и пчёл, и самого священника".

30.03.1962 год.

"Сегодня день кончины моей дорогой матушки Ольги Ивановны. Прошло уже 45 лет с тех пор, а образ её запомнился. Она была среднего роста, лицо продолговатое, глаза серые, как у меня, нос прямой с небольшой горбинкой и утолщением на переносице, волосы в молодости были чёрные. Когда уходил в армию, волосы ещё были густые, походка ровная, плавная. При ходьбе голову немного склоняла на правую сторону.

(…) Мать была хорошего характера. Редко наказывала меня за провинность. Самое страшное ругательное слово у неё было - "окаянный". Чёрным словом никогда не ругалась. Была очень набожной".

21.03.1963 год.

"Что такое сад, я знал с детства. Отец был большой любитель сада. Он посадил в деревне на усадьбе и вырастил около 20 яблонь. Особенно запомнилась одна яблоня, на которой раньше всех поспевали яблоки, не крупные, но очень вкусные, сочные, с красными полосами. Эту яблоню все деревенские ребятишки знали и, конечно, вволю пробовали её яблок. Отец и мать не запрещали мне водить в сад товарищей, только всегда предупреждали, чтобы не ломали сучья. Эту яблоню почему-то называли "бабушкой". А на самом деле она была Грушовка московская - это я узнал позже.

Сортов яблонь было много: Антоновка, Боровинка, Скрыжапель, Чёрное дерево, Титовка, Коричное, Апорт, Добрый крестьянин, Папировка, Белый налив и другие. Будучи уже женатым и имея детей, я сам пробовал вырастить сад и, наверное, вырастил бы, но помешала война. Пришлось все бросить и уходить. Возвращаться было не к чему и не к кому: война уничтожила и дом, и сад, и сына Толю. И вот снова выращиваю сад в Миассе".

12.11.1963 год.

"45 лет тому назад была наша свадьба. Хорошо помню, как утром, ещё до рассвета, поехали за невестой, она жила от нашей деревни в 16 верстах. В Марьино нас ждали. Выполнив полагающиеся обряды, мы ненадолго присели за стол. Нам, жениху и невесте, до венчания есть не полагалось, а потому ложки с вилками положили рукоятками от себя. Невеста моя была грустна. Я старался, как мог, её развеселить. Пробыв положенное по обычаю время за столом, поднялись и вышли, чтобы ехать. Кстати, замечу, что жених и невеста были одеты и за столом сидели одетыми.

В сенцах и избе полно людей. Тут и гости, и жители деревни, пришедшие посмотреть нашу свадьбу. Хмельного на свадьбе не было, самогон ещё гнать не научились, а водки и другого спиртного в продаже не было вовсе, а потому хорошего веселья не вышло. Да и время было тревожное, военное, шла гражданская война. Через месяц я ушёл на фронт...".

		Фотография Владимира Морозова. Оборот.
Владимир Булатов. Фотография Владимира Морозова.