Помимо программных предметов, у нас были дополнительные занятия: элементарный телеграф с изучением и практикой в азбуке Морзе; военное дело (как раскладывать и складывать ружьё, курс "Юный ворошиловский стрелок", маскировка и обнаружение врага), лыжный спорт и ещё разные виды спорта и физкультуры. С такими предметами мы сталкивались впервые, если не считать, что в довоенное время в ленинградской школе нас учили пользоваться противогазами.

При школе № 1 занимались курсанты авиационной школы, эвакуированные из Москвы в ноябре 41-го года. Кроме того, в городе готовили командиров легендарных "катюш" из учащихся Московского артиллерийского училища им. Красина. И авиашкола, и артучилище имели хоры, танцевальные группы и даже оркестр.

У нас в детдоме оркестра не было, зато любителей песни и танца хватало. Как-то мы устроили концерт. Пригласили учителей, знакомых курсантов из авиашколы и артучилища. Эмма Суарес блистала в венгерском танце, Виолетта - в андалузской замбре, Лоурдэс Гарсия с большим успехом исполнила песню "Цветочница Анюта", которую потом ей приходилось повторять на всех концертах. И даже моя тётя Тина неплохо спела испанскую песню "Чикита".

С тех пор концерты не прекращались. Мы выступали и сами по себе, и с авиашколой, и с артиллерийским училищем. Почти все выступления были благотворительными: собранные деньги шли в фонд обороны.

Однажды мы узнали, что на собранные нами средства на Челябинском тракторном заводе собрали танк "Долорес Ибаррури". Вероятно, наших денег хватило лишь на маленькую часть боевой машины, но мы радовались, что смогли хоть чем-то помочь фронту.

Кстати, помощь фронту этим не ограничилась. Мы посещали раненых бойцов, пели им в госпитале, писали за них письма родным, готовили бойцам подарки, вязали для фронтовиков шерстяные свитера, шарфы, носки, собирали пустые бутылки для заполнения взрывчатым веществом.

Приходилось участвовать и в более важных работах. Например, на железнодорожной станции мы помогали грузить в вагоны снаряды. Вставали в одну линию и осторожно передавали из рук в руки смертоносный груз, который в самом конце взрослые люди аккуратно укладывали в вагоны.

Хватало нам работы и в колхозе. Мальчики занимались также заготовкой дров, косили траву и сено, выделывали торфяные кирпичи. Позже детдому выделили большой участок земли примерно в шести-семи километрах от города. Мы сажали, рыхлили, окучивали и собирали овощи, которых хватало на всю зиму.

Между тем, первая уральская осень подходила к концу, а у нас не было ни зимней одежды, ни подходящей обуви.

Мы хорошо вязали, но в продаже не было шерстяных ниток, да и денег у нас особо не было. При малейшей возможности покупали мужские носки самого большого размера, распускали их и превращали в тёплые свитера. И тут снова выручила и спасла нас от холода директор Александра Лукинична Агранова - все мы получили новую зимнюю одежду и новые тёпленькие валенки, шапки, носки, перчатки.

Однажды в детдом приехал известный композитор Михаил Черняк, художественный руководитель русского народного хора "Южный Урал". Он разучил с нами песню "Вечер на рейде" и пригласил выступить в Челябинске на сцене эвакуированного из Москвы Малого Театра.

После нас играли короткие сценки или читали рассказы известные советские актёры Игорь Ильинский, Евдокия Турчанинова и другие. Наши испанские песни и танцы имели большой успех.

После концерта трое из наших ребят остались на два дня погостить в местных семьях, которым очень хотелось познакомить их с собственными детьми. Домой они вернулись с подарками: кто с куклой, а кто с книгами "Три мушкетёра" Дюма и "Всадник без головы" Майна Рида. Книги переходили из рук в руки, иногда мы даже читали их вслух.

Появление книги Дюма совпало с шедшей в "Энергии" кинокартиной "Три мушкетёра". Наши мальчики обзавелись деревянными шпагами и отважно сражались на миасских улицах с "гвардейцами кардинала Ришелье". Увлечение это быстро стало модным во всём городе.

…Как-то Александра Лукинична позвала нас в спальню, где на кроватях лежала куча разнообразной женской одежды: "Выбирайте! Это подарок от американских благотворителей в знак дружбы".

Мы рассматривали, примеряли и, наконец, выбрали. Мне досталось два платья из креп-жоржета - одно чёрное, второе сиреневого цвета. Мальчики смотрели на нас с восторгом: "Вы совсем на себя не похожи!". Они же привыкли видеть нас одинаково одетыми, в белых блузках и тёмно-синих юбках.

…Однажды под вечер к нам приехали на машине несколько курсантов авиашколы с музыкальными инструментами в сопровождении молодой красивой девушки. "Пришли провести с вами музыкальный вечер!" - со смехом заявили они. И получился настоящий праздник!..

Мы пели вместе с ними русские народные песни, потом пошла музыка из кинофильмов, и тут Тамара Хаманюк (так звали девушку) под собственный аккомпанемент на аккордеоне стала петь как Дина Дурбин. Да и сама она была на неё похожа, с такой же причёской. Но лучше всего Тамара пела вальсы Штрауса из кинофильма "Большой вальс".

Когда мы после этого ходили на танцы в клуб, где играл эстрадный оркестр авиационной школы с солисткой Тамарой Хаманюк, мы к ним подходили уже как к старым знакомым.

Оркестр авиашколы, на мой взгляд, мало чем отличался от прославленного оркестра Эдди Рознера. Выступления всегда заканчивались прощальной песней "Дорогие москвичи": на последних аккордах и словах "До свиданья, москвичи, доброй ночи, вспоминайте нас", огни гасли один за другим, зал становился темнее, и все знали, что вечер закончен. И с сожалением покидали зал.

Кстати, среди миасских девочек у меня появились две подружки. Имён не помню, только фамилии - Желябина и Капилевич. Они дали мне почитать книгу Жорж Санд "Консуэло", когда услышали впервые моё имя, и с тех пор мы подружились.

…Я часто думала, как нам повезло, что мы попали в Миасс. Позже, когда все эвакуированные испанские интернаты возвратились в Москву и Подмосковье, состоялась встреча в Колонном зале Дома Союзов. В круге детей из разных детских домов каждый рассказывал, в каких местах и как именно он жил в эвакуации. Когда дошла до меня очередь, и я сказала, что была в Миассе, то меня чуть ли не упрекнули: "Значит, ты не знаешь, что такое война".

Так я узнала, что нас считали привилегированными среди других испанских интернатов. В самом деле, мы не могли пожаловаться на нашу жизнь в глубоком уральском тылу. Наоборот, ощущали только благодарность за время, проведённое там.

…В июне 44-го года, после школьных экзаменов, нам сообщили, что всех испанцев хотят собрать вокруг Москвы. Эта новость застала нас врасплох. Мы уже так привыкли к Миассу и к миасцам, наше время протекало так ладно и складно, что мы даже не задумывались о будущем.

Через несколько дней нам устроили прощальный вечер, в котором участвовали учителя, городские власти, курсанты из авиационной школы и артиллерийского училища, ученики. Был прекрасный концерт и богато накрытый стол. Мы разговаривали, обменивались скромными подарками и добрыми пожеланиями.