Как-то непривычно сейчас видеть известного в городе фотомастера Виктора Суродина без видавшего виды кофра и фотокамеры в руках. Сколько дорог корреспонденты местных газет вместе с Виктором исколесили на его "уазике" в поисках фактуры для своих опусов. Его снимки к нашим корреспонденциям, репортажам, зарисовкам были динамичны и прицельно точны.
Сейчас он сменил свое привычное ремесло - стал писать. Читатели "Миасского рабочего" знают его как автора, пожалуй, самой рейтинговой в этой газете страницы - "Родники", которая выходит по четвергам. Хотя это отнюдь не первый его опыт в качестве пишущего сотрудника. Он и раньше в перерывах между съемками брался за перо, чтобы поделиться увиденным и пережитым. И в "Миасский рабочий" дорогу Виктор проторил лет сорок назад. Его дебют здесь состоялся в качестве нештатного корреспондента еще до армейской службы, после окончания автомеханического техникума. Азы журналистики Виктор осваивал в газете войск пограничного округа, где нес срочную службу в качестве фотокорреспондента.
Сразу даже и не сообразишь, как его теперь называть - летописец, краевед, писатель, журналист. История края для него не хроника событий и дат. Это прежде всего люди, его населяющие. Виктору одинаково любопытны и лесной отшельник Абдулла ("Абдулла и Агидель"), и многодетная вдова фронтовика баба Нюра Савельева ("Фулонская россыпь"), и опальный кинематографист Леонид Оболенский ("Крест Леонида"), и искусный краснодеревщик Юрий Юдин ("Прадедушка джип"), и талантливый художник Евгений Никольский ("Каникулы в апреле") - сколько их всего прошло перед глазами читателей!
Первый читатель и взыскательный критик его публикаций - жена Ольга. Ее не туманят похвалы в адрес мужа - мол, незашоренный взгляд, выразительный слог, самобытный стиль. Она заметит и неточную фразу в оригинале, и грамматическую ошибку, и сказанное ради красного словца вниманием не обойдет. Виктор не обижается - что, мол, взять с человека, который в школе с четверки на тройку учился, и сочинения страсть как не любил писать.
Напросившись в гости к Суродиным, я прошла пол-улицы, которая раньше именовалась 2-й Ильменской. Горбатая дорога уходит в гору. Неказистые домики с покосившимися заборами рядом с ухоженными пятистенками. Старый колодец. Жучки-шарики. Скрип свежевыпавшего снежка, дым из труб. Типичный старогородский пейзаж.
Дом Суродиных - добротно выстроенное жилье. Ему без малого две сотни лет.Дом поставили еще при царе два брата-кузнеца. Шаркает в сумерках у ворот широкая деревянная лопата. Хорошие хозяева ни за что не допустят, чтобы метелица на тропинке к дому своевольничала. Как и положено верному сторожу, рвется на цепи навстречу чужаку овчарка Найда.
Ольга и Виктор придерживаются исконно народного обычая: сначала гостя накорми, а уж потом разговоры начинай. На столе - маринованные грибки, соленые пузырчатые огурчики, варенье - дары леса и огорода, ломти испеченного Ольгой душистого хлеба - его режешь, а он не крошится, горка блинов с хрустящей корочкой. Чай забеливаем топленым молоком. Вот вам рецепт как кризис пережить. Не честить на чем свет правителей - они нас не услышат, не впадать в грех уныния, следя за курсом доллара и стремительно снижающейся ценой барреля нефти, а взять пример с легендарной квакушки, которая выбралась из молочной купели, сбив спасительный комочек масла.
На исходе восьмидесятых ситуация, пожалуй, покруче нынешней была. В магазинах шаром покати, продукты по талонам. Вместо зарплаты - кулечки с крупой и макаронами. Вся надежда только на себя. Чтобы не зависеть от суровой реальности, Суродины усердно возделывали огород. По совету соседей кур завели, потом кроликов. До десятка баранов держали. Дело и до покупки телки дошло. Табуна тогда в округе не было. Зоря была отпущена на вольные хлеба, паслась на склоне Чашковских гор, покрытых скудной растительностью. Корову на выгуле старались держать в поле зрения. Но нередко приходилось вечером искать пеструху всей семьей. Разбегались в разные стороны, по горам да по улицам. Уговор был: кто первым домой корову пригонит - бросает на крышу сарая фуфайку. Знак с разных точек пространства хорошо просматривался.
Дойку освоили, покосом обзавелись, куда они в страду вчетвером добирались. Родители - на "Яве", а дети - на велосипедах, выезжая на час раньше. Неустанный труд стал главным членом семьи Суродиных. Литературу по ведению домашнего хозяйства читали, на собственных ошибках учились. Начальство газетное порой косо смотрело. Крутящийся в будние дни по редакционным заданиям, как белка в колесе, фотокор нередко наотрез отказывался работать в выходные. Редакторов можно понять: важных мероприятий в субботу и воскресенье хоть отбавляй. А с другой стороны, выходные для тех, кто имеет большое подворье, - дело святое. Сейчас конечно и прыть уже не та, и здоровье подводит. Всю живность, которая когда-то в сараях и стайках обитала, нынче коза заменила. Виктор на днях позвонил: у козы - приплод, три козленка родились.
Ольга вначале тоже работала. После десятилетки - в библиотеке, где они с Виктором и познакомились. Позже устроилась в городской краеведческий музей, затем на швейную фабрику, оттуда ушла на станцию юных техников. А в свободные часы осваивала прялку, вязала для всей семьи свитера, шапки, шарфы, носки.
- Нам не хватало денег, - вспоминает Ольга, - но всегда были еда и вещи.
Глядя на маму, училась исконно женским занятиям - готовить, дом содержать в порядке, рукодельничать - Маша. Сейчас она настоящая хранительница уже своего домашнего очага, две дочки подрастают. Леша брал пример с отца. Сын с раннего детства, рассказывают родители, по гвоздям, а не по пальцам, стучал. Став чуть постарше, технику полюбил, ловко все мастерил. Недаром сейчас, уже со своей семьей, живет в доме, который сам построил. У них с женой четверо дочерей. И тоже транспорт и скотина во дворе.
Чтобы оказаться в жилых комнатах, надо подняться по крутой деревянной лестнице на второй этаж. Недорогая мебель. Иконы, книги. Картины на стенах. Причем, подлинники. Подарок соседа - художника, в прошлом школьного учителя рисования. На одной из картин даже запечатлен покос Суродиных, и "уазик" просматривается. Это однажды сосед с косарями на пленэр напросился, прихватив мольберт с этюдником. Отец Виктора, инженер-конструктор треста "Миассзолото", тоже был не чужд художественного творчества. Так что прекрасное пространственное воображение и острая наблюдательность, а отсюда и любовь к светописи - это у Виктора на генетическом уровне.
Впрочем, как и интерес к своей родословной. В семейном альбоме супруги хранят не только пожелтевшие от времени фотографии предков, начиная с дореволюционных времен, но и реликвии с ними связанные: выписку из метрической книги церкви Лейб-Гвардейского 4-го Стрелкового Императорской фамилии полка с регистрацией о крещении младенца Иоанна - деда Виктора, старинное свидетельство об окончании "Императорской школы шофферов", выданное ему же, и другие.
По семейному преданию, передающемуся от поколения к поколению, пра пра…бабушка Виктора была крепостной. Ее определили кормилицей при императорском дворе, и была она вхожа в царские покои. Ее дочь воспитывалась в Смольном институте благородных девиц. В родне Виктора - архитектор, священник, актриса, искусные мастеровые. Их род тоже не миновал каток репрессий. Один дед расстрелян, другой чудом избежал такой же участи. Предки Ольги по материнской и отцовской линиям - выходцы из Пензенской губернии и с казачьего Дона. Мама преподавала историю в автомеханическом техникуме, она трагически погибла, когда Оле было двенадцать лет. Папа работал на автозаводе.
Спрашиваю, что их больше всего беспокоит в нынешней жизни. Отвечают, не сговариваясь: варварское отношение к природе. Сами они природу не просто любят, это их стихия. Здесь они отдыхают, набираются сил, черпают энергию и вдохновение. Не случайно фотопейзажи в творчестве Виктора Суродина - статья особая. Вот на фоне березовых стволов кузовок, полный грибов. Среди тех, что высыпались, несколько розовых гвоздик. Кадр явно постановочный, а сделан как будто случайно. Вот на зелени поляны - буйство белых ромашек. Текущий ручей, подснежник на проталине, заплутавшая в чаще тропинка, хрусталь застывшего от зимней стужи природного фонтана.
А еще в своем фототворчестве Виктор на выдумки горазд. Помнится, затеял он читателей "Глагола" в первоапрельском номере разыграть. Снимок вышел на первой странице: неясный силуэт сидящей в кресле прекрасной дамы, закутанной в белую шаль, и пояснение - дескать , призрак в Симоновском особняке, снятый запрограммированной по особой системе фотокамерой. Падкие на мистику наши земляки потом звонили несколько дней подряд. Кто-то из старожилов даже нашел сходство с экономкой местного богача и мецената.
Самые удачные разножанровые снимки Виктора Суродина сложились в персональную выставку "Глаголы истины", открывшуюся в Доме народного творчества. Потом экспозиция повторилась в городском краеведческом музее, в Челябинске, в выставочном зале городской администрации Миасса и в более камерном формате - в отделе искусств библиотеки профкома автозавода. Ольга, эрудит и книгочей, подобрала к каждому снимку стихотворные строчки классиков. В творческом активе семьи есть и книга "Ильмены" - о заповедном крае, и видеофильмы, созданные вполне профессионально.
Но только самые близкие друзья знают, что Ольга - еще и автор книги "Истоки". Здесь размышления о смысле бытия, исторические параллели, напоминания о том, что все мы в ответе перед потомками за тот мир, в котором живем, стремление познать Истину - именно так она пишет это слово в "Истоках". О том же ее собственные стихи.
Душевные нюансы автора чутко уловила художница Наталья Иванова, выполнившая иллюстрации к книге. "Истоки" тиражом для друзей - подарок Ольге к круглой дате от детей.
На жизнь Виктор сейчас зарабатывает еще и развозкой газеты "Миасский рабочий". Рано утром забирает из типографии уже приготовленные пачки, грузит в свой "уазик", отвозит редакционным почтальонам. А дальше - что бы ни делал в течение дня, в голове непрестанно крутится следующий сюжет для "Родников". Виктор извлекает из запасников памяти какие-то интересные факты и случаи, листает старые блокноты, учитывает советы знакомых и читателей. А потом порой усаживается в кресло со своей любимой книгой "Отечество" мэтра нашей журналистики Василия Пескова. От столичного собрата по перу Виктору ровным счетом ничего не надо, кроме желания настроиться на творческую волну. Это, если хотите, для него своеобразный камертон.
Писать Виктор привык в тишине, когда дом засыпает, в своем рабочем кабинете, а попросту в небольшом закутке по соседству с комнатой, где когда-то вместе с соседом-фронтовиком сложили настоящий камин. Тихо стрекочет "клава". Бегут на мониторе строчки: " Синее небо, золотистый предзакатный свет в окне, длинные тени на свежем снегу. Воробьи жмутся под навесом. Здесь за ветром сегодня выросла сосулька - маленькая, хрустально-прозрачная. С нее даже упало несколько капель. Тинь-тинь-тинь - зазвенели капли. Заботливый петух с кудахтаньем побежал туда, созвал несколько кур. Все что-то искали, вертели головами.
Дым на минуту спрятал теплые лучи, и сосулька выросла еще на одну каплю. Петух сконфузился, но тут же разрядил обстановку, проявив внимание к хохлатке. Куриный переполох и беготня насторожили дремавших воробьев. Разом взлетев, они куда-то исчезли. Исчезли и тени на снегу. Половинка переливающегося золотисто-красного светила спряталась за горизонт. Сразу похолодало. Наступила последняя ночь декабря. Жизнь удлинилась еще на один год. А может, на год стала короче?"
Скоро за окном забрезжит рассвет, и придет новый день…
Ольга Белякова