Изобилие еды в магазинах - это, конечно, замечательно. Но, как это часто бывает, если чего-то слишком много, ценность его теряется. И вот тогда около мусорных контейнеров появляются куски недоеденного, но вполне хорошего хлеба...

Ветеран Великой Отечественной войны, наводчик реактивного миномёта, участник штурма Берлина Александр Придворов, вспоминая своё голодное, сиротское детство, которое пришлось на 20-е годы, рассказывал: "Жизнь в детдоме была неважная. Не было ни коек, ни постели, одеяло байковое, вместо матраса выдавался мешок - один на двоих. Спали на полу. Прижмёшься к напарнику, согреешься, уснёшь, а утром просыпаешься - твой друг по мешку уже мёртвый лежит. Высвободишь мешок, наденешь его кулём на голову и так ходишь целый день, а к вечеру из вновь прибывшей партии приписывают к твоему мешку другого партнёра. Умирали, главным образом, от тифа. Мы были похожи скелеты с раздутыми животами. И всё же радовались этой жизни: худо-бедно, но нас три раза в день кормили, и было, где ночевать. Не нужно было ходить по городу в лохмотьях и выпрашивать: "Подайте Христа ради кусочек бедным голодающим сиротам!..". И мы уже не рылись в помойных ямах, отыскивая в них хоть что-нибудь съестное...".

О голоде начала 20-х годов писал в своих автобиографических записках и сотрудник Ильменского заповедника Антон Скаруцкий: "Царь Голод со своими верными оруженосцами дизентерией, холерой и тифом унёс немало душ. Много осталось несчастных сирот, и спасла их от гибели Советская власть. Я окончательно оправился после сыпняка только к началу 1923 года и поступил воспитателем в детдом № 6 на Кундравинской улице. Тут я застал ещё истощённых, жалких скелетиков. Многие были в лишаях, золотушных струпьях, поражённые трахомой. Картина была потрясающая… Организованное международное общество помощи голодающим "АРА" оказало существенную поддержку. Маисовая каша на маргарине и сладкое какао для детей было большой помощью. Хороший урожай 1923 года тоже дал свои плоды - у нас появился настоящий хлеб. И - странное дело: этот урожай будто лишил людей здравого рассудка. Меня страшно поражало то, что ещё весной люди мёрли, как мухи, от голода, а уже осенью оставшиеся в живых предавались буйным оргиям пьянства и обжорства!.. И это после такого сурового урока, после которого следовало стать ой-ёй какими умненькими да тихонькими…".

Самые же страшные воспоминания приводит в своих записках миасский краевед и журналист Василий Морозов.: "Семья Августы Дёминой страшно голодала. Сама Августа, тогда ещё 14-летняя девчонка, ходила из Миасса в село Чёрное в столовую "АРА", где работала посудомойкой. Ходила пешком, одна, по безлюдной дороге, потому что к пяти часам утра должна была уже быть на работе. Её работа в какой-то мере спасала голодную семью - мать, четырёх младших сестрёнок и брата. Вечером следующего дня, вычистив остатки каши со стенок кухонных котлов, несла она их в Миасс, семье, а утром ни свет, ни заря снова шла в село. Запомнился девушке один случай в Чёрном. Жил там сапожник с маленькой дочкой, лет четырёх. Жены не было - возможно, она умерла от голода. Однажды утром деревня переполошилась. Все бежали к дому сапожника. Здесь под крыльцом дома обнаружили голову ребёнка - её извлекла оттуда бродячая собака. Стали допрашивать отца, и тот сознался, что съел дочку. Раньше он получал в столовой "АРА" мисочку маисовой каши, поварёшку какао и кусок маисовой булки - это выдавалось родителям для маленьких детей. Детей старше десяти лет и взрослых столовая не обслуживала. Сапожник, по-видимому, так оголодал, что пошёл на преступление…".

По словам Морозова, за 1921-1922 годы в Челябинской области умерли от голода более 13 тысяч человек. Голод был последствием летней засухи 1921 года, на которую наложились последствия Гражданской войны, продразвёрстки, сокращение пахотных земель наполовину. Урожая 1921 года Челябинской губернии хватило всего на 3-4 месяца.