Недавно мы познакомили наших читателей с Евгенией Федоровной Кутузовой, рассказавшей о своём военном детстве. "Миасская" же часть жизни Евгении Фёдоровны осталась как-то в стороне, хотя и в ней есть немало любопытных моментов. Один из них как раз и дал толчок нашему краеведческому поиску…

"После войны детским отделением в Миассе, - сообщила Евгения Кутузова, - заведовала голландка Гертруда Сергеевна Тринчер-Рутгерс. К ней меня и определил горздрав. "Ты там поработай немножко, потерпи, - сказала Елена Константиновна Долгова, - а потом я подберу тебе другую работу!". Все голландку побаивались, но мне Гертруда Сергеевна понравилась именно этой своей строгостью, принципиальностью, требовательностью, чёткой дисциплиной. Знала я и её семью, детей, мужа и даже родителей, приезжавших из Голландии проведать дочь... Бывала у них в гостях и там впервые увидела, как накрывают стол к обеду на европейский манер, с сервировкой… У нас ведь такого не было, что сначала подают салатик, потом первое блюдо, второе, десерт… Вилочки, ложечки - всё на своём месте, а я и понятия не имела, какую вилку брать и что чем есть… Мы так хорошо сработались, что Гертруда Сергеевна, уезжая обратно в Москву, звала и меня с собой в столицу. Но я не поехала, осталась дома…".

Как часто случается, один факт потянул за собой другой, третий, четвёртый…

Борис Михайлович Фридлянский, в прошлом преподаватель Миасского педагогического колледжа, тоже хорошо помнит Гертруду Тринчер и её семью: "Гертруда была замечательным врачом. Мама всегда её приглашала, если мы с сестрой заболевали. Гертруда была нерусская уже по виду: осанистая, подтянутая, худощавая, даже смотрела не по-русски. У неё в руках я впервые в жизни увидел чернильную авторучку. Тринчерам жилось в Миассе не очень легко: нерусская фамилия, да и война была совсем недавно… Дети Тринчеров (Юстин - красивый, похожий на мать, и Володя, вылитый отец) учились в школе № 17 у моей мамы. Оба они родились и росли в СССР, поэтому говорили по-русски очень хорошо…".

В интернете нашёлся такой отзыв о Гертруде Тринчер-Рутгерс: "Едва начались мои школьные годы, - писала Галина Старостина, - как заболела я болезнью Боткина. Болезнь протекала тяжело, и в больницу я попадала дважды. Спасла меня доктор Гертруда Сергеевна Тринчер. Старший её сын Юстин был одноклассником и товарищем моего брата Юры. А о Карле Тринчере - муже Гертруды - я узнала только в 1991 году… Какие замечательные люди жили в Миассе! Они не были старожилами, но волей судьбы оказались на Южном Урале, в этом прекрасном, но глухом тогда месте".

А вот что вспоминал о Тринчерах в 2017 году миасец Владимир Носов: "В 50-е годы мы жили в одном доме с семьёй Тринчеров-Рутгерсов и поддерживали дружеские отношения. Я совсем юным пацаном частенько бывал у них и всё время уходил с маленькими подарками. В начале 60-х годов я приезжал к ним в гости в Москву, где они жили на Университетском проспекте, и младший их сын Володя провёл со мной экскурсию по МГУ, где учился на мехмате. В 1976 году я переехал в Москву. Частенько общался с Тринчерами, особенно с Карлом Сигмундовичем, который рассказывал о своей научной работе. С Володей и его старшим братом Юстином не удалось пообщаться. Владимир Карлович стал доктором наук, но несколько лет назад он ушёл из жизни…".

И ещё несколько людей вспомнили Гертруду, хотя и без особых подробностей. Есть упоминание о ней в книге "Здравоохранение Миасса: 1777-1968 гг.".

Самое же первое упоминание о Гертруде Тринчер мы нашли в городской газете за 1977 год. Миасский краевед и журналист Василий Морозов, вкратце рассказав о Себальде Рутгерсе, посетовал, что не располагает сведениями о дочери Рутгерса и её судьбе. "Неизвестно, кто был её муж, - писал Василий Владимирович, - под какой фамилией она жила в Миассе, живёт ли кто в Миассе из её семьи. Хочется, чтобы откликнулись люди, знавшие Гертруду и её семью". По какой-то неведомой причине горожане не отозвались на эту просьбу, хотя Гертруду Тринчер знали многие.

А вот мы сейчас смогли бы ответить на все вопросы Василия Морозова.

Однако прежде, чем перейти к Гертруде Тринчер-Рутгерс, расскажем об отце - Себальде Рутгерсе, голландском инженере, крупнейшем деятеле международного коммунистического движения. Кстати, в этом году исполнилось ровно 65 лет с момента визита Себальда в Миасс.

Когда в России свершилась революции, Себальд Рутгерс горячо поддержал её.

Покинув Нью-Йорк, он в 1918 году отправился в Москву через Японию и захваченные колчаковцами Урал и Сибирь. Ехал в сопровождении жены и двух спутников под видом богатого американца, снабжённого визой Американской Лиги социалистической пропаганды, с намерением оказать молодой Советской республике всевозможную поддержку.

Рискуя жизнью, проехал через Челябинск и Миасс, добрался до Москвы, встретился с Лениным, получил назначение на должность генерального инспектора водных путей. Уже тогда обратил внимание на богатства Сибири и перспективы их развития.

На Третьем Конгрессе Коминтерна Рутгерсу рассказали, что американские рабочие полны решимости помочь Советской России укрепить её экономику.

Возникла идея создания колонии в Сибири и на Урале, где работали бы рабочие со всего мира. Ленин идею поддержал.

Весной 1922-го  года Руггерс возглавил автономно-индустриальную колонию (АИК) "Кузбасс". Из-за рубежа прибыло более 750 человек тридцати с лишним национальностей: финны, американцы, русские, немцы, югославы… Рутгерс называл колонию: "Наш маленький интернационал в Сибири".

Колонисты мечтали сделать АИК образцовым предприятием. Из-за границы было привезено огромное количество горного, химического, электрического, строительного и сельскохозяйственного оборудования. 

"Аиковцы" реконструировали и электрифицировали шахты, достроили и пустили первый в Сибири коксохимический завод в Кемерово, электрифицировали деревни, создали механизированную сельскохозяйственную ферму, построили первые благоустроенные посёлки в городах Кузбасса.

Рутгерс и его сторонники ратовали за перспективное развитие: готовились к строительству нового моста через Томь, продвигали сбыт кузнецкого угля за Урал, начали строительство города.

Однако противники проекта посчитали, что промышленность России больше не нуждается в предприятиях типа автономной колонии и что "иностранцам нельзя доверять".

…После ликвидации АИК в 1927 году Рутгерс вернулся в Голландию. Уехал и архитектор Йоганнес ван Лохем, построивший для АИК массу разнообразных домов, которые до сих пор охраняются как архитектурные ценности королевства Нидерландов. Перед отъездом архитектор записал в дневнике: "Я сыт по горло Россией... Здесь всем заправляют шайки таких ленивых бюрократов, что мне просто необходимо глотнуть свежего воздуха"…

Рутгерс уехал, но его дочь осталась в России. Как сложилась её судьба и каким образом Гертруда оказалась на Урале?.. Обо всём этом мы обязательно расскажем.