Войну с фашистами бойцы 1926 года рождения застали уже, можно сказать, на её исходе. Пока отцы и старшие братья, ушедшие на фронт в составе первого призыва, пройдя через горечь потерь и поражений, наживали тяжёлый опыт борьбы с врагом, мальчишки взрослели. В семье Каретниковых воевали двое старших сыновей. Младшим, Дмитрию и его брату-близнецу Василию, повестка пришла, когда им не исполнилось и восемнадцати.

Вспоминая давние времена своей юности, ветеран Великой Отечественной Дмитрий Дмитриевич Каретников разговоре с корреспондентом подчёркивает:

- Я родом из Ростова. Но не из Ростова-на-Дону, а из Ростова Великого.

Миасс уже спустя десять лет после войны стал для него городом, где он пустил корни - обрёл семью, стабильную и интересную работу в оборонке, реализовал себя как художник. Но Ростов, где был отчий дом, остался его ностальгией. Не случайно на одной из первых созданных им на Урале картин Дмитрий Дмитриевич запечатлел величественный Спасо-Яковлевский Димитриевский монастырь. В озере Неро, на берегу которого расположена старинная монашеская обитель, когда-то любила купаться местная ребятня. Сейчас, говорит ветеран, монастырь переживает своё второе рождение, там по церковным праздникам звонят колокола. Картину маслом художник писал не по памяти, а с открытки. Ветеран бережно листает семейный альбом с фотографиями своего детства. Прошлое, как известно, никуда не уходит, оно всегда с человеком.

В том далёком 1944 году военные эшелоны стремительно уносили новобранцев на запад, где готовилось грандиозное наступление наших войск. За окном вагона то нудный осенний дождь моросил, то снежная крупа сыпала с неба. Обычное российское предзимье. Позади осталась учёба в столице, где ребята почти год штудировали азы военной науки. Тогда страна уже могла это себе позволить. Дмитрий успешно прошёл курсы радиотелеграфистов, а на фронте кем только не приходилось быть.

Молодое пополнение, рассказывает фронтовик, высадили километров в 400 северо-западнее Киева, откуда бригада, состоящая из четырёх девизионов, совершила марш-бросок на Варшаву. Формирование прошло на берегу Вислы. Дмитрий оказался в армии генерала Михаила Катукова, которая воевала в составе Первого Белорусского фронта под командованием маршала Георгия Жукова. Кстати, молодому бойцу довелось, хотя и мельком, увидеть легендарного военачальника. Машину, за рулём которой находился Дмитрий Каретников, как-то на одной из фронтовых дорог обогнал "виллис" Георгия Жукова.

- Мы давали немцам огоньку! - рассказывает ветеран. И это вовсе не расхожая метафора. Дмитрий и его однополчане служили на реактивных миномётах, которые в народе нежно называли "катюшами". Сами миномётчики для краткости именовали их "рс" - реактивный снаряд. Любопытно, вспоминает фронтовик, что немцы своим шестиствольным миномётам дали название - "ванюша", а наши тут же прозвали их "ишаками" за характерный звук во время выстрела.

Когда на вражеские позиции обрушивался шквал смертоносного огня, для немцев это был сущий ад. Да и тем, кто обслуживал эти установки, тоже нелегко приходилось. Ураганная воздушная волна сбивала с ног, а грохот от залпов, подобный раскалывающему небо грозовому разряду, бил по барабанным перепонкам. Дмитрий Дмитриевич предполагает, что со временем возникшие у него проблемы со слухом - оттуда, с войны.

Чтобы нанести максимальный урон яростно сопротивлявшимся фашистам и при этом себя обезопасить, обслуге приходилось рыть специальные ямы - на языке миномётчиков они назывались апарелями. Кабина студебеккера, на котором был установлен реактивный миномёт, должна была целиком скрыться этой яме глубиной около двух метров. К тому же и обратный путь из земельного пристанища машине необходимо было обеспечить. Солдаты и для себя рыли небольшие ровики.

Во время войны отважному молодому бойцу не раз приходилось попадать в переделки, жизнью рисковать. Однажды во время движения бригады через польский город колонну атаковали "мессершмиты", и проходивший мимо танк в суматохе задел "шевроле", где водителем был Дмитрий, сорвав бензобак. Дмитрий и его пассажир Володя, лейтенант из разведки, растерянно остановились посреди улицы. "Панове, - позвали местные жители, заметившие беду военных, - там, близко, стоит точно такая же машина, заваленная кирпичами". Пока наши вместе с добровольными помощниками разбирали кирпичи и ставили на свою машину бензобак, стремительно двигавшейся бригады и след простыл.

Ночь застала одинокий автомобиль в небольшой польской деревне. После короткого застолья с хозяевами, пустившими бойцов на ночлег, Дмитрий в благодушном настроении вышел покурить на дорогу. Вечер был тихий и морозный. Деревья, пригорки, дом, припорошенные снегом, в лунном свете казались нереальными. К военной действительности его вернул внезапно раздавшийся со стороны лязг железа. К деревне приближалась группа немцев, человек тридцать - сорок. Наших солдат спасла хорошая реакция. Буквально несколько секунд спустя машина уже выезжала со двора, набирая скорость. Вслед неслись автоматные очереди. В корпусе автомобиля оказалось немало следов от пуль, но сами бойцы были целы и невредимы.

- Хорошо, что вы остались живы, - говорю Дмитрию Дмитриевичу.

- Хорошо, что я тогда вышел, - явно переживая тот миг, уточняет мой собеседник.

Наши войска взяли Варшаву, Лодзь, Познань, где у немцев была основательно укреплённая цитадель с подземными плацдармами и аэродромами. Миномётчикам тогда пришлось основательно потрудиться. Во время переправы по понтонному мосту через Одер попали под бомбёжку. В последних числах апреля были уже на окраине Берлина. Местное население отличалось культурой и чистоплотностью, делится наблюдениями Дмитрий Дмитриевич, немцы были и жильём добротным и красивым обеспечены, и еды у них было в достатке - тогда понятно стало, почему руководство страны Советов отгораживало народ от Европы железным занавесом. Контраст здорово бросался в глаза. "И чего Гитлеру и слепо пошедшему за ним народу не хватало в жизни, чтобы от добра добра искать", - размышляет фронтовик. Сомнений ни у него, ни у миллионов солдат, освободивших мир от коричневой чумы, нет: к краху немецкое государство привело неуёмное желание фюрера иметь ещё больше, завладеть всем миром. Запоздалое прозрение поверженных, оплаченное ценой национального унижения и позора, разрушенных городов и селений по всей Европе, миллионов оборванных человеческих жизней, поломанных судеб. Жестокий урок истории.

Штурм Берлина длился несколько дней. Жертв с обеих сторон было немеряно. Последний оплот фашистской Германии дрался обречённо и отчаянно. Установка М-31, где служил Дмитрий Каретников, тоже дала несколько залпов по Берлину.

- Когда командиры нам объявили, что война окончена, началось что-то невообразимое, - вспоминает ветеран, - автоматные очереди, сигнальные ракеты, крики "ура", радости предела не было.

При переформировании Дмитрий попал в отдельный гвардейский миномётный Черновицкий ордена Богдана Хмельницкого дивизион. Однако после победы состояние девятнадцатилетнего парня резко ухудшилось - видимо, сказалось напряжение военных будней. Вначале его мучила тропическая малярия, потом он подхватил плеврит, а затем туберкулёз привязался. Заболели тогда многие военные. Дмитрия вместе с другими больными отправили в госпиталь, который располагался в Дрездене, на берегу Эльбы - там он пробыл целый год. Говорили, что в этом госпитале, который перешёл к нам от немцев, когда-то лечились Максим Горький и Магда Геббельс, жена министра пропаганды. Такие вот повороты судьбы.

Из армии молодого миномётчика комиссовали по состоянию здоровья. Без него умер отец, но дома его ждали мама и сестра. Живыми вернулись на родину и трое его воевавших братьев. Надо было налаживать мирную жизнь. Хотя рисовать Дмитрий любил ещё в детстве, совершенствовать кисть пошёл в Ярославское художественное училище. Вскоре поступил сразу на второй курс Ярославского автомеханического техникума, имея за плечами довоенную семилетку, получил специальность механика. А потом вместе с друзьями приехал на Урал, где очень нужны были рабочие руки.

Уральская природа с её живописными лесами и озёрами навек покорила его сердце. Вначале Дмитрий Каретников работал на автомобильном заводе, играл в футбол за сборную отдела главного технолога. А когда в Миассе начала развиваться оборонная промышленность, устроился на машзавод, где вскоре получил однокомнатную, а затем и двухкомнатную квартиру. Трудился разнорабочим на складе, потом его перевели механиком цеха № 42. Следующие ступени его карьерной лестницы - инженер в отделе, заместитель начальника отдела, начальник отдела. Трудовой коллектив ветеран вспоминает с большой теплотой. Дмитрий Дмитриевич не прерывает и связи с Ростовом. Там сейчас живёт его сестра, сын с женой, внуки и правнуки.

В эти весенние дни жена фронтовика Анастасия Ивановна спешит до 9 мая обновить дизайн их уютной квартиры. Дмитрий Дмитриевич по мере сил ей помогает. В День Победы супруги по традиции приглашают гостей, праздник отмечают в кругу друзей. У Дмитрия Дмитриевича уже и пиджак от парадного костюма наготове висит, со всеми военными наградами. За ратные заслуги он заслужил орден Отечественной войны второй степени, медали "За отвагу", "За победу над Германией", "За взятие Берлина", "За освобождение Варшавы". Есть и юбилейные, среди которых медаль Жукова. И за труд его тоже отмечали.

В квартире, где живёт ветеран, целая картинная галерея. Сплошь мирные, умиротворяющие взгляд пейзажи. Картина, запечатлевшая эпизод войны, единственная: через реку по понтонному мосту переправляются реактивные миномёты - "катюши". Дорога одна - на Берлин, а триумф Победы, которую потомки будут обозначать не иначе, как с большой буквы, ещё впереди.

Ольга Белякова